Недавно я побывал на пьесе «Буря». Хотя на «Буре» я сидел достаточно близко от сцены, чтобы слышать или воображать, что слышу каждое слово диалога, все же я понял не все: актеры не были столь выдающимися ораторами, и, кроме того, их, видно, никто не предупредил, как это здесь обычно делается, что свой голос они должны направлять ко второй колонне направо от двери, иначе их никто не услышит. И хотя все они говорили хорошо, а некоторые даже великолепно, все-таки они отнеслись слишком легко к своей задаче и не изучали ораторское искусство онлайн, и в результате некоторые тихо произносившиеся слова почти совсем не дошли до зрителей.

Говорю я все это потому, что деятели Общества Елизаветинского театра не вполне понимают, как велики акустические трудности, возникающие перед актерами в больших залах, в которых они играют. Для оратора эти залы просто губительны: если он кричит, то гласные звуки разносятся по залу с грохочущим ревом, согласные же неразличимы, а если говорит, как обычно, то его голос не достигает мест, далеких от сцены. Громкие голоса резонируют здесь слишком резко, для тихих же и нежных помещение слишком велико. Первой и главной задачей актеров Общества Елизаветинского театра, которых привлекают большие залы, должна стать четкая, энергичная артикуляция, и ничто — даже стремление отдохнуть или отдаться чувству — не должно ее ослаблять.